Крым. Феодосия. Александр Грин

«Будьте добры друг к другу. От зла происходит зло»

А. Грин

Если и есть на планете место вдохновляющее, то это  — Крым. Здесь в разное время взрослели и закаляли характер едва ли не все великие художники, писатели, поэты, деятели культуры и искусства нашей страны.

Начнем с Александра Сергеевича, который в августе 1820 года начал своё путешествие. Помните строки из поэмы «Бахчисарайский фонтан»?

«Увы! Дворец Бахчисарая
Скрывает юную княжну.
В неволе тихой увядая,
Мария плачет и грустит.
Гирей несчастную щадит:
Ее унынье, слезы, стоны
Тревожат хана краткий сон,
И для нее смягчает он
Гарема строгие законы»

Страсти-то какие! Не хуже истории любви какого-нибудь турецкого султана. Поэма конечно же родилась после знакомства с Крымом.

Керчь, к удивлению, не вызвала восторженных чувств поэта, другое дело — Гурзуф, поселок на берегу моря у подножья горы Аю-Даг. Три недели Александр Сергеевич будет наслаждаться морем и горами, восхищаясь климатом и поистине редкими дарами природы этого края. Так период Южной ссылки станет для поэта «счастливейшими минутами жизни».

Через семьдесят лет Крым посетит Антон Павлович Чехов. Мягкий и чистый воздух оказался благоприятным для здоровья, и полюбить крымское лето писателю не составило труда: «На берегу моря можно жить тысячу лет и не соскучиться».

«Белая дача» Чехова появится в Ялте, где творческий процесс окажется еще более плодотворным. («Вишневый сад», «Три сестры», и один из моих любимых рассказов «Дама с собачкой» будут созданы тогда.)

Чуть позже в Крым приедет Александр Иванович Куприн и влюбится в небольшой рыбацкий поселок Балаклава. Влюбится так, что станет ходить с местными рыбаками в море даже не как пассажир, а как самый настоящий моряк.

Что ж, далеко не за вдохновением отправится в Крым двадцатишестилетний Лев Николаевич. В 1855 году, в разгар Крымской войны, Толстой будет командовать артиллерийским бастионом; однако оставаясь на линии огня, он напишет несколько рассказов, которые будет высоко оценены читателями и станут во многом фундаментальными для всего творчества. В Крым Толстой вернется за вдохновением не один раз, его и найдет.

В Коктебеле будет жить Максимилиан Александрович Волошин, в Феодосии — Иван Константинович Айвазовский. Каждое лето своей юности в Севастополь будет приезжать истинная петербурженка Анна Андреевна Ахматова:

«Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили»

Уверена, и Вы, друзья, были в Крыму и не смогли устоять перед этой древней землей, полной загадок и величия. А ежели нет, то вот еще одна причина остановиться на полуострове — жизнь и творчество Александра Степановича Грина, вошедшего в литературу и мгновенно выпавшего из нее на целые десятилетия. Даже сейчас его открывают как-то особенно аккуратно, будто ничего иного, кроме алеющих мечтаний, открыть в нем невозможно. А это не так.

К слову, 23 августа исполнится 140 лет со дня рождения писателя, весьма любопытного всем поколениям читателей года с 1953.

В Вятской губернии в конце XIX века Грин с горем пополам закончит училище. Противу непростого характера и чуткого, но протестного мировидения, а следовательно, и весьма бунтарских поступков юности всегда будет что-то поэтическое и глубоко книжное внутри этого писателя и человека. Он в самом деле был великим скитальцем мира сего.

Только вообразим: в 16 лет он начинает вести откровенно голодную жизнь самого обыкновенного бродяги. В Одессе он работает матросом, рыбаком, артистом бродячего цирка и железнодорожным рабочим.

В 22 Грин поступает на солдатскую службу. Однако, увидев жизнь военную, дезертирует и даже сближается с революционерами, начиная подпольную деятельность.

В 23 года писатель арестован: из севастопольской тюрьмы он был выслан в Сибирь на 10 лет, но через два года попал под амнистию.

В 30 лет Грин живет с чужим паспортом в Петербурге, его вновь арестовывают, вновь высылают в Сибирь, откуда он попросту убегает обратно в Петербург. Стало быть, если бунтари у Лермонтова искали свободу, мятежный Грин пытался найти, на мой взгляд, мало-мальски правильную, ничему не противоречащую опору и в политике, и в социуме, и в бытие, каким оно было тогда, в начале XX века. Потому Грин однажды скажет: «Эпоха мчится мимо. Я не нужен ей — такой, какой есть. А другим я быть не могу. И не хочу».

В этом явном конфликте с окружающим Грин становится писателем. Его рассказы публикуются и тут же изымаются из печати. Все, кто тогда читал Грина, воспринимают его писателем переводным и зарубежным. Вы бы тоже с ними согласились, взяв для примера рассказ хотя бы «Зеленая лампа».

Феерия, знакомая каждому, «Алые паруса» появится в 20-е годы, а вместе с ней не менее искусные произведения: «Блистающий мир», «Бегущая по волнам», «Дорога никуда», «Крысолов» и другие.

Грин уезжает в Феодосию вместе со второй женой, покупает дом на Галерейной улице. И кажется, хотя бы на некоторое время беспокойство находит своё равновесие. Однако скоро советская цензура окончательно отняла все возможные писательские попытки печататься и зарабатывать деньги на жизнь. Из квартиры в Феодосии пришлось перебраться в поселок Старый Крым. Здесь Грин проживет в нищете до самой смерти.

Его жену ждет не менее трагичная судьба, однако до самых последних дней она будет верна силе таланта мужа, памяти о нем и даже их дому.

Мне думается, сегодня читатели стремятся нащупать границы романтизма Грина, его мечтательного рыцарства, но постоянно находят новые темы и новые стилистические решения. Широта художественного мира писателя, который оставил после себя наследние в томов пятнадцать с тремястами рассказами, а то и больше, необъятна. Знакомясь с текстами, я удивляюсь, как можно являться таким вневременным творцом. В Грине угадываются Лермонтов, Замятин, По, О.Генри, Паустовский, Чехов, Толстой и Пелевин.

Знаете, чего мне не хочется? Чтобы я Вам сейчас назвала творчество Грина одним словом и Вы бы послушно согласились. Потому слово не назову, назову рассказ «Возвращенный ад». Это, прямо скажем, отражение взглядов Грина и ответ на многочисленные вопросы моих современников. Главному герою в конце концов надоело находиться в экзистенциальной бездне, причину которой он нашел в себе:

«Я очень хотел бы поглупеть, сделаться бестолковым, придурковатым, этаким смешливым субъектом со скудным диапазоном мысли и ликующими животными стремлениями».

В этом отрывке Грин всё-таки резковат, однако и реальность такова, что жить и задавать вопросы на поверку куда сложнее, чем как-то иначе. В авторской прямолинейности заметны мотивы посмодернизма. Но как? У Грина была литературная машина времени, не иначе.

Рассказ «Кирпич и музыка» меня восхитил. Герой Евстигней — чеховский и НЕ чеховский герой одновременно. Он какой-то совершенно современный типаж, шатающийся земле, где всякая гармония дичится его. Евстигней — хороший, убогий, страдающий. Герой Довлатова. Герой нашего времени, Вы только оглянитесь.

Грин почему-то многие свои произведения посвятил теме смерти. Она у него и абстрактна, и воздушна, и символична, и сюрреалистична. Такова и в рассказе «Тайна лунной ночи». На такую смерть никто не смотрит за ужином и не читает в «Севастопольских рассказах».

Не менее удивляющим станет рассказ «Слова», палитра восприятия которого от начала до последнего слова меняется от тошнотворно-приторного до увядающе-печального.

Наконец, «Преступление Опавшего Листа» сродни буддийской притче. Главный герой — Ранум — мастерски точен и высвечен деталями. Он обладает уникальной особенностью человеческого сердца — страданием и состраданием. И потому эпиграфом я выбрала слова Грина о добре и зле. Но разве эти мысли только его? Разве они не присущи нашей классике, Серебряному и Медному веку литературы?

Иными словами, если всё в тексте сосредотачивается на литературном совете следовать добру, то книга обладает и художественной ценностью, и правом называться книгой. И потому Грин стоит того, чтобы его открывали, узнавали без робости, но с бесконечной верой в его правду, красоту, честность и душевную чистоту.

Мы расстанемся здесь с творчеством Александра Грина, расстанемся с Феодосией. И что еще горше, мы совсем скоро расстанемся и с летом. Но до тех первых сентябрьских минут предлагаю насладиться последними закатами в компании с теми книгами, которые делают Вас лучше.

P.S. Статья о Грине завершает цикл статей «90 дней лета». Но наш разговор о книгах не заканчивается.